Владимир Михановский - Гостиница «Сигма» [Сборник]
Когда они возвращались, начал накрапывать дождь. Но Стреттон, поглощенный своими мыслями, казалось, не замечал его.
— Больше вас ничто не интересует в музее? — спросил Антон Петрович.
— Нет, нет, — рассеянно ответил Стреттон.
Вдали из-за поворота аллеи показался Роб.
— Ну, я пойду. Мне надо спешить, — заторопился Стреттон. — Он рывком пожал руку директору (снова Антон Петрович едва не вскрикнул) и огромными прыжками помчался по боковой аллее к выходу.
— До чего непоседа, — покачал головой Антон Петрович и даже проводил взглядом крепкую фигуру.
…А ночью произошло невероятное. Весь город был разбужен сильнейшим взрывом. В районе музейного сада вспыхнуло зарево. Следящая станция космической связи зарегистрировала старт ракеты.
Поспешно одевшись, Антон Петрович бросился в вертолет и помчался к музею. Предчувствие не обмануло его. «Кардана» на месте не было… Вместо постамента у ног Антона Петровича простиралась пологая впадина, выжженная стартовым огнем. Вокруг чернели силуэты обугленных деревьев. Наконец кто-то догадался включить люминесцентное освещение. Обходя огромную воронку, Антон Петрович наткнулся на покореженное, мертвое тело Роба.
В ответ на запрос Высшего координационного совета из Эдинбурга пришла радиограмма: «У нас действительно имеется в числе сотрудников инженер-конструктор первого класса Джордж Стреттон. Способный инженер и талантливый ученый. В настоящее время находится в Клайде, где руководит новым циклом испытаний саморегулирующихся систем».
— «В настоящее время находится в Клайде», — повторил председатель совета, усмехнувшись. — Поистине яркий образчик опасного заблуждения!
Перед председателем совета вспыхнул овальный экран. По голубому полю быстро пробежали слова: «Экстренно. Диспетчер космопорта». Буквы растаяли, и появилось молодое женское лицо.
— Евгений Андрианович, ракета специального назначения готова для посадки. Второй сектор, четырнадцатая стартовая площадка…
— Благодарю. Через тридцать минут будем на месте. Можете прогревать дюзы.
По эскалатору председатель совета спустился вниз и вышел на террасу. Ночь уже переходила в рассвет. Все еще моросил надоедливый дождик, начавшийся вчера днем. У балюстрады нетерпеливо переминался с ноги на ногу Антон Петрович.
— Едем на космодром. Подробности расскажете по дороге, — сказал председатель.
Дверца моноплана хлопнула, и тотчас же взревел мотор, включенный на полную мощность. Коротко разбежавшись, машина взмыла в хмурое небо.
— До Эдинбурга двадцать минут, — сказал пилот.
— Разворачивайтесь прямо на Клайдский космодром, — ответил председатель.
Глубоко внизу промелькнула узкая полоска Ла-Манша.
Здесь, в Шотландии, царило настоящее бабье лето.
Космодром помещался на невысоком плато, утопавшем в зелени. Лампы дневного света, а также фосфоресцирующие стены многочисленных строений космодрома успешно спорили с едва разгорающимся рассветом.
По всем приметам день собирался быть солнечным и ясным.
— К инженеру Стреттону, — сказал председатель совета, садясь в машину.
Дорога лежала через поля. Хлеб был уже убран. Кибернетические машины обрабатывали поля, готовя их к будущему севу. Людей нигде не было видно. Одна из машин, очевидно привлеченная ярким светом фар, бросилась было на дорогу, но после короткой радиокоманды шофера вернулась на место.
— Решила, вероятно, что едет агроном, — пояснил шофер.
Мелькнула табличка с надписью «Клайд». По обеим сторонам шоссе побежали круглые куполообразные строения. Часть из них светилась голубым, зеленым, оранжевым светом, некоторые купола были темными.
Машина круто остановилась возле синего купола. В его свете обычные заросли вереска казались фантастической растительностью. Желтая дверь четко вырисовывалась на синем фоне. Подойдя к ней первым, шофер нажал кнопку. Никто не откликнулся.
— Джордж, — негромко позвал шофер.
Ему отозвалось лишь глухое эхо. Он забарабанил в дверь, но пластик заглушал удары.
— Заперто? — спросил Антон Петрович, толкнув дверь.
— Замков здесь нет, — покачал головой шофер.
— Очевидно, дверь чем-то закрыта изнутри, — сказал председатель совета, — нажмем!
Под дружными действиями трех мужчин дверь быстро поддалась. Она оказалась заставленной изнутри массивным лабораторным столом.
— Джордж, — снова позвал шофер.
Ответа не последовало. Люди проходили комнату за комнатой, но инженера нигде не было.
— Странно, — пробормотал шофер.
— Ничего странного, — сказал Антон Петрович. — Инженер Стреттон уже прошел, наверное, не один миллион километров. Не может же он одновременно находиться в двух местах. Он на «Кардане»…
— Нет, — горячо ответил шофер, — этого не может быть. Мы с Джо друзья, и я ручаюсь за него, как за самого себя.
— Расскажите нам о нем, — попросил Евгений Андрианович.
— Джордж сейчас научный руководитель Центра. Но я его знаю еще по академии. Мы вместе занимались. Вместе проходили стажировку на Деймосе…
— Марсианском?
— Да. Джорджу уже тогда прочили большое будущее. Последние два года он увлекался работой над созданием микрогабаритного электронного мозга, по сложности близкого к человеческому.
— Кто-нибудь, кроме вас, знает эти работы? — спросил Евгений Андрианович.
— Разумеется! Профессор Светлов считает их одними из самых многообещающих в современной кибернетике, если удастся связать этот мозг с устройством, достаточно быстро выполняющим команды мозга. Джорджа весь коллектив любит. Нет, не мог он так поступить, — заключил шофер.
— И тем не менее его здесь нет, — сказал председатель Совета. — Как вы это объясните?
— Попробуем его хорошенько поискать…
В комнатах царил образцовый порядок.
— Джо всегда был аккуратен, — пробормотал шофер. На письменном столе лежали недописанные листки, испещренные формулами. Казалось, хозяин только что встал из-за стола, чтобы немного размяться. Евгений Андрианович внимательно просмотрел листки. План очередного опыта… Схема авторегулирования третьего блока… Так. А это что? Тоненькая тетрадочка в розовой поливиниловой обложке, на которой большими буквами выведено: «Дневник». Евгений Андрианович сунул ее в карман, не читая.
— Между прочим, дверь закрыта изнутри, — сказал шофер, — так что…
— Вы лучше полюбуйтесь-ка вот на что, — ответил ему Антон Петрович, указав на окно. Окно было распахнуто настежь. — Мне этот молодой человек сразу показался подозрительным, — продолжал директор музея. — Он так дотошно выспрашивал у меня все, потом интересовался, имеется ли у «Кардана» горючее…
